Красивая нигерско-рэперская жизнь, полная понтов и пуль, ну и с ярким финалом.
Ну вы вряд ли поймёте. Да и рэп — это не музыка, мы помним. Обезьянья балалайка. И жизни их, обезьяньи.
Наверное, потому что вы в других районах росли, с другими девушками общались, поэзию в школе изучали, и полицейские редко в ваших одноклассников стреляли. Ментальность другая, традиции, культура.
Про плантации и сытых белых капиталистов там никто не забыл, да что и говорить: сейчас афроамериканца тоже не в каждый ресторан пустят, поэтому столько искренней радости от того, что теперь у простых пацанов из наркорайонов есть много машин и денег — уделали белых.
Когда рождается ниггер (выражаюсь рэперским языком, но с максимальным уважением) в неблагополучном районе (а, как правило, он именно в таком рождается), то он понимает, что в жизни есть примерно три пути: наркотики, спорт или хип-хоп — и хотя бы на одном из этих поприщ он должен преуспеть.
Именно поэтому с учётом всех вводных американский хип-хоп — это и есть настоящее искусство (пусть и уличное), даже когда речь идёт тупо о молодом пацане, который хрипловатым голосом в окружении полуголых девушек читает про то, что ниггеры из его банды немного опаснее, чем ниггеры из другой.
Я, к примеру, часами напролёт могу слушать альбомы Pop Smoke. Особенно нравится его посмертный релиз, который стал самым успешным со времен Майкла Джексона.
Родился Pop Smoke в Нью-Йорке в семье ямайской матери и панамского отца, продавал наркотики, сидел пару лет под домашним арестом за незаконное хранение оружия, а затем увлёкся рэпом и стал читать, как колесит по городу со своими друзьями-бандитами в поисках новых денег и приключений, причём делал это так мелодично и убедительно, что к двадцати годам по праву назывался королём Нью-Йорка.