Русский поэт на тропе войны

Мир — это не дар. Мир — это работа.

Когда мира нет — за него приходится воевать.

Казалось бы: прописные истины. Но нет.

За неимением ответов, вокруг истории русской литературы, происходит какое-то непрестанное вялое передёргивание.

Читаю глянцевый журнал про жизнь звёзд, мне там уделили аж второй разворот целиком: ах, писатель, ах, уехал на войну, ах, разве так можно.

Автор статьи снисходительно цедит: да, раньше тоже уезжали на войну, но никогда не участвовали в захватнических войнах.

Посмотрел тираж журнала: 500 тысяч на Россию и ещё 80 тысяч на Украину.

И думаю: этот парень действительно такой тёмный, или осмысленно врёт?

Ничего не буду говорить про недавний конфликт в Крыму, нынешний на Донбассе и даже в Сирии — тут ещё вопрос, кто и кого захватил.

Но! Совершенно очевидно, что Лев Николаевич Толстой, равно как Павел Катенин, Михаил Лермонтов, и ещё десятка полтора поэтов, занимались на Кавказе именно что «захватническими войнами». Равно как Денис Васильевич Давыдов, воюя с Турцией, с целью присвоения контролируемых Турцией территорий.

И Пушкин, прослуживший по сути ополченцем, волонтёром на следующей русско-турецкой, тоже отлично понимал, кто на кого напал. Напала в тот раз Россия.

И тем же позже занимался и Владимир Гаршин, и напала тогда тоже Россия.

Владимир Бенедиктов, как и упомянутый выше Денис Давыдов, участвовал в подавлении польского восстания.

Константин Батюшков и Евгений Баратынский участвовали в аннексии Финляндии, принадлежавшей тогда шведам.

Этот список огромен, русская литература просто перенаселена офицерами и солдатами.

И если вы скажете, что это было давно, нам остаётся только лениво напомнить, что на очередную аннексию земель Финляндии, крайне необходимых нам в преддверии очередной мировой, целыми курсами рвались выпускники Литинститута — просто в очередь стояли, и затем там воевал Борис Слуцкий, по-гусарски отчитывавшийся, что у него из плеча «мяса осколком выдрало на целую котлету», и Михаил Луконин, и многие-многие иные.

А чуть позже Владимир Луговской и Евгений Долматовский участвовали в очередной «аннексии» Западной Украины и Западной Белоруссии — земель, отхваченных поляками в ходе Гражданской войны.

Мы не будем перечислять вам все имена русских литераторов за три минувших века, имевших отношение к ратному делу, — их сотни.

Вы можете относиться ко всему этому плохо, можете хорошо — это не имеет значения.

Просто не врите, и всё. Это же просто: не врите.

Но нет, берут интервью у писателя Владимира Сорокина, и он тоже цедит, что на войну русские литераторы шли не по своей воле.

Нет, Володя, по своей.

Исключительно по своей.

Ты по своей воле никуда не пойдёшь, а они именно что — шли.

Исключения — поэты Лермонтов и Полежаев на Кавказе, но и эти исключения, знаешь ли, весьма сомнительны. Потому что оба названных проявляли там невиданное мужество и были отличными офицерами. А могли бы и не быть. Могли бы в тыловые службы затесаться, а не лезть в самое пекло.

И ещё позёрами они были — просто восхитительными позёрами. Чего стоит только тот случай, когда Лермонтов пригласил двух других офицеров отобедать на одной горке, и только к финалу обеда те двое догадались, что они сидят напротив позиций горцев и их могут застрелить в любой миг. Позёр же, да?

И ещё, конечно же, про Льва Толстого вспоминает Сорокин: как же без Толстого. Почитайте, говорит, «Хаджи-Мурат».

Что ж, мы читали, нам понравилось. Ещё давайте почитаем его повесть «Казаки» и его кавказские очерки, «Севастопольские рассказы» его почитаем и хотя бы один фрагмент про батарею Тушина.

Толстой пришёл к весьма сложным пацифистским взглядам, пройдя огромный путь. А вы пришли туда сразу, не разуваясь, сели и объявили, что вы «как Лев Толстой».

Лев Толстой Сорокина бросил бы под курьерский поезд вместо Карениной, ничего иного ему его пацифизм не продиктовал бы.

Ах, да, чуть не забыл.

Уже раз двести какие-то неведомые мне «философы» и прочие «мыслители» написали, что у дворян так было «принято» — служить.

Какое чудесное объяснение! Тогда было принято умирать, а сейчас принято сидеть на даче и осуждать войну: просто восторг. А если б вдруг сегодня было принято иначе, вы бы, наверное, встали в строй?

Ну и жонглёры.

Нет, ребята, не было так принято. Обязательную воинскую службу для дворян отменила ещё Екатерина II, поэтому дворяне могли даже на войну 1812 года не явиться.

И многие так и сделали.

Но не русские поэты. Русские поэты сделали наоборот.

Потому что, говорю, мир — это не дар. Мир — это работа и служение.

Я — за мир. А за кого вы — я не знаю.

Да мне и всё равно.