У Евгении Васильевой есть еще один мужчина

- Николай Анатольевич, кто Вы, чем занимаетесь.

- Вообще-то, я уже пенсионного возраста, но продолжаю работать. Сегодня я генеральный директор кабельного завода, который производит оптические кабельные связи. На той же территории расположен завод Пласткум. Он производит специальные защитные пластмассовые трубы, и аксессуары разные. Тоже для обеспечения строительства и волоконно-оптических линий передач.

- А там кто Вы по статусу?

- Я там Председатель совета директоров, конечно, я промышленник.

- Так скромно, промышленник и все.

- Ну, и все. А когда-то я был подающим надежду ученым.

- А сейчас Вы просто мультимиллионер.

- А теперь я… ну не бедный человек, да.

***

- Кто в настоящий момент содержит вот в таких непростых условиях, в условиях неволи Евгению Николаевну. Я так понимаю, что она не работает, кто оплачивает ее счета, услуги кухарки, поваров, ну, в том числе ее увлечений оплачивает, которых немало.

- Не трудно догадаться, наверно.

- Ну, проясните.

- Надо иметь в виду, что она, придя в Министерство обороны, уже была богатым человеком, по крайней мере по российским меркам. Закончив университет с красным дипломом, начинала работать в юридических компаниях, из тех, что обслуживали американские заводы. Такие, как Топилер, Кока-кола в Ленинградской области. И даже тогда меня уже поражал ее заработок.

- Если не секрет, какие это были суммы?

- В те времена мы все как-то считали в условных единицах, инфляция, конечно, не позволяла там по-другому рассуждать - порядка пяти тысяч долларов в месяц.

- Это в каком году?

- … Таким образом зарабатывала не только она. Тогда инвестиции шли относительно широким потоком в Россию.

- То есть, это 90-ые, да.

- Да. Это конец 90-ых, это дефолт, и все расчеты были в валюте. Ну и я был не очень бедный по тому времени, конечно. Поэтому она получала соответствующие бытовые условия у меня.

***

- А Вас в связи с историей вашей дочери травят?

- Да, конечно. Но, все равно, все деньги, которые у меня есть, будут вложены в Россию. В российские предприятия, на зарплату, на налоги.

- Но, ведь получается…

- … Колоссальные налоги и так далее. Я считаю, что я прав.

- Николай Анатольевич, ваша дочь фактически в заложницах.

- Что случилось, то случилось.

***

- Вот неправда о 13 комнатной квартире. Это самая, на мой взгляд, примитивная четырехкомнатная квартира. Да она в центре Москвы. Но я не понимаю почему меня обвиняют еще и в этом? Я же не вкладывал в Париж, хотя мог. Я не вкладывал в Лондон, хотя мог. Я не строю себе жилья в Ницце. Речь об обычной квартире.

- И 13 комнат там нет?

- Нет. Там только четыре комнаты. 192 квадратных метра, общая. 118 и 8 десятых квадратных метров жилая площадь.

- Квартиру купили вы?

- Да. Квартиру купил я.

- На свои собственные деньги?

- На свои деньги.

- Вы подарили ее дочери, или она числится за вами?

- Нет, я квартиру не покупал в этом смысле, я дал деньги, а оформлена на дочь.

- Это можно доказать как-то?

- Есть договор, и есть регистрация, все сделано абсолютно, легально.

- Нет, кто дал деньги, как это доказать, что это Вы дали деньги?

- Можно пойти в мой банк и посмотреть, как я их снимал, как я их предавал, и как я их оплачивал.

- А, то есть по счетам просто пройтись и посмотреть?

- Элементарная вещь. Но, мне достаточно того, что я знаю, что я делал это. Мне никаких других доказательств не нужно. Мы можем посмотреть с вами цены конца 2009, все это есть, хоть сейчас пойдемте. Мы увидим цену на Остоженку, мы увидим весь центр, средневзвешенная, по-моему, там 8 тысяч, 900 долларов за метр квадратный. Вот такую сумму я и платил.

- Сколько получилось по кругу, вся квартира вышла, не помните?

- 44 миллиона 500 тысяч.

- Для вас это большая сумма?

- Для меня это незначимая сумма.

- И все-таки, кто сейчас оплачивает содержание Евгении Николаевны, вот там, в Молочном переулке?

- Я! Я оплачиваю ее квартиру здесь!

***

- Давайте по поводу драгоценностей, которых там якобы изъяли немереное количество.

- Я уже говорил по этому поводу - для меня это незначимые деньги. Даже те, которые опубликовал следственный комитет. Сейчас назову по памяти. Там озвучено так: 19 килограммов золота, 51 тысяча бриллиантов и стоит это все 130 миллионов рублей. Я не поленился, взял калькулятор, залез на Лондонскую биржу металлов. Посмотрел, почем сегодня золото. Это было два года назад, когда это все вышло. Вычел оттуда просто лом золота, разделил на 51 тысячу и получил одну тысячу рублей -- стоимость бриллианта. После этого у меня все вопросы отпали на предмет этой публикации.

- Бриллианты то, были там?

- Да нет, конечно. Это нельзя назвать бриллиантами! Это крошка!

- А для чего так много всего этого было нужно Евгении Николаевне?

- Наверно, от мамы все это идет. Мама ее от природы блестящий дизайнер. Вот она буквально часами может ходить по вашему участку, и за неделю, при помощи грубой мужской силы, сделать Версаль. Они с мамой задумывали, в свое время, ювелирное предприятие задумали сделать. Вот это мама ей помогала, там разные всякие колечки, совершенно разной культуры и арабской

-То есть, мама покупала, вы спонсировали все это?

- Мама дала, бабушка вот из своих, мы из своих, я сам поковал это все, и мы перевезли в Москву. И предприятие это было открыто. И предприятие работало, там, насколько я знаю, продолжает работать. Но, конечно, рисунки, конструирование художественное это все. Потому что не успела она получить лицензию.

- Не успела, потому что арестовали?

- Да. Но, арестовывали тогда, когда предприятие открыла, открыто было и оно функционировало.

***

- Скажите, а как давно, вообще, вы виделись с Евгенией Николаевной, и где это, вообще, происходило.

- Давайте мы про это не будем.

- Но, в принципе вы имеете право подъезжать туда в Молочный переулок в квартиру?

- Да, конечно, конечно. Я не ограничен во встречах -- я ж не являюсь свидетелем. Поэтому я одеваю эти тапочки свои, которые в интернете почему-то известны как Сердюкова…

- Подождите, а они что красные?

- Да нет, они не красненькие, розовенькие, там неважно.

- Но, тогда объясните.

- Там много всяких тапочек.

- В том числе и красненькие?

- В том числе, есть и красненькие, гостевые тапочки есть, есть все.

- А красненькие, это Сердюкова все-таки?

- Нет, конечно.

***

- Тогда я прямой вопрос Вам задам. Николай Анатольевич, как можно объяснить, что в момент ареста, если верить Следственному комитету, в то же самое утро в квартире в Молочном переулке находился плохо одетый Сердюков.

- Никак этому верить нельзя.

- Этого не было?

- Действительно этого не было. Даже ее не было в квартире, тогда, когда пришел следственный комитет.

- Тогда зачем нужно было вот такой драматургически сложный сюжет выстраивать?

- Не знаю.

- Зачем нужно было придумывать, что там было одетый Сердюков, в момент ареста.

- Не знаю. Он появился там, возможно, ему тут же доложили, конечно, собственная охрана, что вот такие дела и он там появился.

- То есть, он приехал в квартиру.

- Да.

- Потом после ареста, или после вторжения?

- Он приехал туда, когда уже шел обыск, или вначале

- А Евгения Николаевна была, в этот момент?

- Ее в квартире не было, но она вошла туда…

- Но они вместе вошли?

- Нет, он попозже.

- Но он своим ключом дверь открыл?

- Дальше он уехал уже в "Оборонсервис".

- У него был свой ключ от квартиры?

- Этого я не знаю. Первый раз от вас слышу, что у него был свой ключ от квартиры.

- Я просто допускаю это, я спрашиваю.

- Не было у него своего ключа от квартиры.

- Вообще, вот вам не жалко, что ваша дочь под арестом, а Сердюков на свободе и очень неплохо трудоустроен?

- Ну, я не знаю, конечно, как он трудоустроен. И я не знаю, по каким причинам можно арестовывать Сердюкова.

- А вашу дочь?

- Тоже не знаю.

***

- А вот скажите, тень Виктора Зубкова не стоит за всем этим? Потому что, ну, как бы, сажая вашу дочь, по крайней мере, есть такая версия, он спасал свою, а его дочь являлась женой Сердюкова. И якобы Сердюков уходил из семьи, ушел к вашей дочери и Зубков, Виктор Зубков, возбудился. И решил вашу дочь посадить в отместку. Чтобы разумеется Сердюков вернулся в семью.

- Мой мозг, мое мышление не позволяет мне даже думать так. Я полагаю, что Зубков, насколько я знаю, профессионал, выдающийся профессионал с советских времен, возглавлял здесь крупнейшие предприятия сельхозназначения. И я не думаю, что он мог себе даже помыслить о таких вариантах. Нет, я отметаю это.

- Ну, а в целом какие были отношения между вашей дочерью и Сердюковым? Я не случайно это спрашиваю, вопрос, видимо задан уже не первый раз вам, вот именно в таком контексте. Я его задаю уже в новой тональности, в связи с тем, что совершенно недавно, после появления того самого клипа про тапочки, в Твитере появилась запись вашей дочери, что вот теперь, после вот этого клипа, Сердюков просто обязан на ней жениться.

- Это же понятно, это же просто юмор, может быть, и черный, может быть, серый, но не более того.

- Проясните истоки вот такого странного юмора, это что все-таки больше издевка или такая самооборона.

- Я считаю, что это самооборона с издевкой, конечно.

***

- А Сердюков ухаживал за вашей дочерью?

- Я этого не видел. Я этого не знаю. Думаю, что-то, что ее попросили, это я знаю.

- О чем?

- Войти, и заняться в Минобороне вот этой деятельностью.

- Попросил сам Сердюков лично?

- Попросил Сердюков, попросил предыдущий ее руководитель. Я был против, я понимал, что незачем ей этим заниматься. Ну, у меня свои представления о людях, которые способны что-то делать. Я уже это говорил. Каждый обязан заниматься либо новыми знаниями, быть ученым, которые дадут в будущем добавленную стоимость государству своему. А быть чиновником… я этого не понимаю.

- Вот вы сказали «я против» Евгении Николаевне, и что она вам ответила?

- Что она подумает.

- Ну, и приняла собственное решение.

- Я как сейчас помню, мы сидели за столом в моей квартире. Но, я сразу ей сказал, решение ты принимай сама. Она с детства их принимала - я воспитывал в свободном режиме.

***

- А когда Ваша дочь познакомилась с Сердюковым вам известно? И как это было?

- Нет, мне это неизвестно. Но я полагаю, что это случилось тогда, когда она работала в Московском правительстве.

- То есть, уже будучи в Москве?

- Да.

- А Сердюков был тогда кем? Он уже был министром обороны?

- Думаю, что да, конечно. Он, я уже не помню, по-моему, он с 8 года или с 7 года министр.

- А вы сами с Сердюковым встречались лично? Какого вы о нем мнения?

- Я могу косвенным образом судить, то, что я читал из прессы.

- То есть, вы с ним не знакомы?

- Нет. В прессе, которой я доверяю и как директор, я знаю, что это блестящий экономист.

***

- Хотел вот что еще спросить, Николай Анатольевич. А вас лично вызывали на допросы?

- Нет.

- Нет?

- Нет. Я ждал, что меня все-таки, со мной, ну, по крайней мере, побеседуют.

- И вы объясните, откуда квартира, откуда драгоценности…

- Ну, я все уже объяснил, но и документы есть. Поэтому…

- Вы объяснили через прессу.

- Через прессу.

- То есть не следователю?

- Нет.

- Они не удосужились вас вызвать?

- Ну, зачем так говорить, "не удосужились?" Не посчитали нужным, возможно.

- Ну, разница небольшая.

- Ну, нет. Оттенок разный.

***

- Анатолий Николаевич, вы, влиятельный человек, вы многих знаете в Минобороны, вы начинали, собственно, и сейчас продолжаете фактически работать на эту отрасль, важнейшую в нашей стране. Наверняка у вас есть связи, в том числе и мощные связи. Причем, связи очень доверительные. И наверняка многие с сочувствием из ваших знакомых вы высоких сферах относятся в связи вот с этой ситуацией. Вы не пробовали обращаться за помощью?

- Нет. Не пробовал.

- Почему?

- Потому что и так, я думаю, она и без моих просьб осуществляется, если она осуществляется. Пусть будет все открыто. Пусть будет так, как есть. Я, конечно, не понимаю издевок, этих мнений, но такое уж у нас общество. И страшно для меня в нашем обществе только это. И мы погибнем, если мы этого из общества не исключим. Мы не понимаем и не принимаем понятия «презумпция невиновности». Эта категория юридическая отличает цивилизованное общество от нецивилизованного, иначе говоря, от племени мяу-мяу. И когда вокруг 80% прессы заявляет о виновности, когда суда-то не было -- вот это самое страшное состояние.

***

- В одном из интервью, я, в частности, присутствовал при этом интервью, которое давала Евгения Николаевна, это было в Мосгорсуде. И мне не показалось, мне почувствовалось так очень явно, что с очень большой болью ваша дочь говорила, буквально кричала журналистам о том, что все неприятности последнего времени, которые были связаны с арестом, с допросами и так далее, настолько вторглись в ее личную жизнь, что, разрушив ее до основания, они еще и повлияли на сохранность ребенка от Сердюкова.

- Ну, и что вы хотите от меня? Что услышать? Да, это трагедия. Все.

***

- Есть мужчина, кроме вас и кроме Сердюкова, который с надеждой и любовью ждет сейчас Евгению Николаевну на свободе? Еще один мужчина есть?

- Ну, а зачем вам это нужно знать? Есть.

- Евгения Николаевна знает об этом?

- Знает.

***

- Последний вопрос задам. Сердюков любил вашу дочь?

- Я полагаю, да.

- А она его?

- Ну, думаю, что раз отвечала взаимностью, значит, не без чувства. Она не могла, скажем, отвечать, если не затронуло ее душу и сердце.

Фото в материале: РИА "Новости"/Globallookpress/Снимки с личной страницы Евгении Васильевой в Facebook