Мы часто слышим о том, как в Штатах люди приходят с оружием в школы или другие публичные места и устраивают бойни. Возможно, виной этому — антидепрессанты, которые в США выписывают даже детям. Еще месяц назад Дональд Трамп ввел чрезвычайное положение в Штатах из-за потребления героина. Однако опасность представляют не только незаконные наркотики. Экономический совет при американском президенте на этой неделе подсчитал, что страна каждый год теряет полтриллиона долларов из-за эпидемии зависимости от опиоидных и опиатных препаратов.
Два с половиной миллиона американцев совершенно легально сидят на наркотиках, которые продаются как лекарства от депрессии или болеутоляющие. А фантастические доходы фармкомпаний, которые их выпускают, позволяют блокировать любые разоблачения в СМИ. Возможна ли такая же эпидемия в России, где мы любим поговорить об эффективных лекарствах с Запада?
Дэвид Кармайкл впервые решился рассказать о боли, которая останется с ним до конца жизни. Он задушил собственного сына — под действием антидепрессантов, которые выписал лечащий врач. Таблетки свели его с ума в прямом смысле слова. Это настолько поразило суд, что Дэвида оправдали.
"Когда я иду по улице, люди узнают меня. Они считают, убийство сошло мне с рук. Иногда я им отвечаю: это не так. Убийство сошло с рук производителям лекарств. И им до сих пор это сходит с рук", — говорит он.
Сломанная судьба Дэвида — одна из многих. Только в США два с половиной миллиона человек испытывают сильнейшую зависимость от так называемых легальных наркотиков. Подсадили их не главари картелей, а владельцы фармкомпаний и лечащие врачи. Главный компонент обезболивающих — "опиоиды", производные опиума. Провалившиеся в бездну наркозависимости пациенты начали требовать от своих врачей огромные компенсации.
"У моей подзащитной, молодой девушки, которую посадили на антидепрессанты, появились мысли порезать себя. И она пошла в ванную комнату, села в ванную, начала срезать куски кожи со своих ног и класть их на ванну. Ей казалось, что она смотрит фильм", — говорит адвокат.
На этом фоне настоящей сенсацией стала информация о тех, кто стоит за "наркотической эпидемией".
"Пердью фарма" разработала препарат-обезболивающее, продающийся только по рецепту. Единственное активное вещество в его составе в два раза сильнее морфина. Многолетняя пиар-кампания сформировала у общества мнение, будто такой препарат абсолютно безопасен и является панацеей от любой боли.
Миллиарды долларов от продажи препарата много лет стекаются в карман семьи Саклер — один из самых богатейших кланов Америки. По данным "Форбс", их состояние оценивается в 13 миллиардов долларов. Патриарх семьи — Артур совершил настоящую маркетинговую революцию — по сути, приучил к легальным наркотикам всю страну, но сам остался в тени.
Эмили Шай всегда была далека от мира наркотиков. Но это не помешало ей стать разменной монетой в обогащении "империи зла". Однажды, работая на конюшне, она растянула мышцы спины. Врач прописал ей обезболивающие — всего на месяц. К нормальной жизни Эмили вернулась лишь через несколько лет — когда избавилась от наркотической зависимости.
"Мне казалось, что я не проживу и дня без моего лекарства… Всем, кого я знаю, рецепты были выписаны врачами. 1–2 таблетки каждые четыре часа. Препарат не избавлял от боли, но делал жизнь ярче", — говорит она.
Опасное лекарство, доступ к которому был облегчен, стало успешным коммерческим проектом. В какой-то момент на американском рынке Саклерам и другим таким же производителям стало тесно. Сценарий, который "империи боли" обкатывали годами, заработал в других странах: Канаде, Бразилии, Китае, Мексике и даже на Ближнем Востоке.
Лекарство на конвейере — это уже конечный продукт. Его появление — длинный и сложный процесс, в котором задействованы тысячи людей: ученые, инженеры, маркетологи… В условиях современного рынка фармацевтическая промышленность развивается с невероятной скоростью. Один из главных трендов — стремительная, по сравнению с еще недавним прошлым, разработка и внедрение новых видов препаратов. Мировой оборот производства и продажи медикаментов уже перевалил за 1 триллион долларов. Очевидно, что с такими финансовыми потоками фармацевтика перестала быть просто отраслью на стыке бизнеса и фундаментальной науки. Индустрия получила колоссальное влияние даже на глобальные мировые процессы, не говоря уже о манипуляциях внутри отдельно взятой страны.
В России к подобным препаратам относятся очень внимательно. Сложный механизм учета исключает возникновение у нас опиоидной эпидемии. А вот в США такие лекарства без труда получают даже те, кто страдает мигренью или зубной болью.
Усилиями фармкомпаний в Америке возникла идеальная и совершенно легальная наркоиндустрия.
"Это огромная проблема… они оплачивают врачам обучение, всячески помогают. Потом медики говорят о пользе препарата, рекламируют его. Иногда мы получаем информацию с подтверждением всего этого. Тогда мы рассекречиваем ее и публикуем", — говорит юрист.
Медики получали процент с каждого выписанного рецепта. В некоторые штатах компании Саклеров первую упаковку своего лекарства отдавали бесплатно. За второй пациенты приходили сами. Классическая схема наркодилеров…
"Я пришел к врачу, и он просто выписал мне рецепт на три месяца вперед. У меня уже ничего не болело. Но я был счастлив, что получил новую порцию препарата и могу этим злоупотреблять", — говорит Бретт Моррисон.
Треть всех потребляемых опиоидов в мире приходится на США. Но ни одно расследование против фармкомпаний не дошло до приговора. Такие, как Саклеры, платят огромные деньги, чтобы пойти на мировую и заключить досудебное соглашение. Иначе все узнают о грязной кухне фармакологического бизнеса. Индустрия лишь набирает обороты.
"Мы говорим о препаратах, которые в сотни раз сильнее старых обезболивающих лекарств. И о них прекрасно знают в правительстве. Но фармацевтическая индустрия, возможно, самая сильная промышленность, влияющая на американскую политику", — говорит психолог Питер Бреггин.
Каждый год в США от обезболивающих препаратов погибает почти 35 тысяч человек. Большинство из них — благополучные, успешные, состоявшиеся люди. Они не ищут острых ощущений. Привыкли верить врачам. Так, как это делал Дэвид Кармайкл.
"Я не мог поверить, что забрал жизнь собственного сына, уничтожил семью… Я каждый день думаю об Иэне и каждый раз переживаю все это заново", — говорит он.
Ракетные удары с обеих сторон: что происходит в Ливане и Израиле
Глушенков заявил, что матчи сборной России с Вьетнамом его не мотивируют