10 лет без Летова

В феврале 2008 года, 10 лет назад, в Омске ушел из жизни Егор (Игорь) Летов — музыкант, поэт, художник, бессменный лидер группы "Гражданская оборона", идеолог мощного социокультурного явления, известного как "сибирский панк". По гамбургскому счету, пожалуй, чуть ли не единственная рок-звезда мирового уровня.

9 мая 2018-го, в день Великой Победы, на 92-м году жизни в том же Омске скончался Федор Дмитриевич Летов, отец Егора. Участник Великой Отечественной войны — воевал на 3-м Прибалтийском и Ленинградском фронтах, в составе 704-го полка и 198-й стрелковой дивизии. Награжден Орденом Отечественной войны второй степени, медалями "За отвагу", "За победу над Германией", "За воинскую доблесть".

Когда имя Егора Летова звучало паролем и мировоззренческим кодом для миллионов молодых людей СССР, а потом России, когда сотни тысяч гаражей и заборов по всей русской провинции украшали граффити "ГрОб", ГО, и цитаты из Егоровых песен, вряд ли кто-то мог представить, что у культового панк-анархиста есть семья и вообще какие-то бытовые корни и традиции на этой земле.

Разумеется, поклонники знали: Егор живет и записывает свои легендарные альбомы в омской квартире (обычной отцовской хрущевке; он перебрался в новое жилье за полгода до смерти). Что фраза из "Песни про дурачка" "моя мертвая мамка вчера ко мне пришла" образ не только поэтический. Но вся его личная легенда (бунтарство в 80-е, психушки, автостоп и пр.), а главное, сценический имидж и, как многим поверхностно казалось, творчество, не то чтобы противоречили наличию такого вот героического отца-военного, но как-то оставляли семью за всеми возможными скобками летовского художественного, и во многом — жизнестроительного пути.

Сам Федор Дмитриевич, однако, был забавно проницателен: "Когда Игорь с ребятами сказали, что назвались "Гражданская оборона", я спросил: "В насмешку мне?" Ребята заверили: "Мы имеем в виду социальную защиту определенных социальных групп". Но было видно, что в моем предположении есть доля правды". (Федор Дмитриевич, уйдя в отставку, подрабатывал преподавателем на курсах гражданской обороны).

Надо сказать, для художника, отдавшего определенную дань пацифистской идеологии, у Егора слишком много "военных" мотивов, с постоянными песенными аллюзиями на символическое значение и бытовой опыт великой войны. Думается, определенную роль именно здесь сыграла отцовская биография. Да и себя Летов вписывал в причудливый, но внутренне логичный ряд поэтов-воинов: "И Матросов, и Махно, воюющий единовременно на всех фронтах, и Высоцкий, и Шукшин, и Тарковский, вообще каждый истинно живой каждым своим честным, горьким и ликующим действием как бы затыкает собой некое чудовищное метафизическое дуло, хоть на пару мгновений. И тут неважно, чем придется платить, какой карой... главное — что амбразура пару секунд безмолвствовала. Главное — что вражеское орудие выведено из строя хоть на пару секунд. Значит, свои получили передышку".

Отец Егора в одном из интервью проговаривает очень принципиальную мысль: "По сути, для меня он и сейчас остается загадкой". Это тоже известная традиция: в России каждый второй великий художник уходит, оставляя загадку и сложнейший квест для следующих поколений по своему творческому и жизненному пути. Игра обещает множество находок, но едва ли окончательные разгадки и ответы.

Так и не разгаданным до конца остается Достоевский, огромное количество загадок породил недавний 150-летний юбиляр Максим Горький, мистически-загадочным и сегодня кажется Александр Блок, а сколько тайн по-прежнему в, казалось бы, просвеченных рентгеном жизни и творчестве Владимира Высоцкого. В некотором смысле Егор запросто вписывается в этот список.

Летов, с его провинциализмом и планетарностью, позднесоветским бунтарством и национал-большевизмом в неолиберальные 90-е ("Больше красного, Эдуард!" — заклинал и подгонял он Лимонова), продвинутым авангардизмом и даже не почвенной, а допочвенной архаикой, регулярной смертью на миру и затворничеством, неистовым просветительством и сектантством, конечно, ушел неразгаданным. А со временем фигура его стала даже таинственней.

Много было любопытных проникновений в суть этого феномена, вот, например, мемуар пензенского журналиста, который я случайно обнаружил в Сети, оказавшегося в наблюдениях внимательнее и точнее многих авторитетных коллег. "Простой, сложный, нездешний. Совсем непохожий на классического панка. Если бы я не знал, кто это, принял бы его за религиозного деятеля". А ведь и действительно: как много в Егоре было от ересиарха или, скажем, от расколоучителя, фанатика высокой идеи, непримиримого врага тоталитарных систем, обезличивающих и размазывающих живого человека. "Пластмассового мира".

Да, загадка загадкой, но и кое-какие зримые контуры этого материка спустя годы становятся четче и понятней. Егор Летов, как мне представляется, при всех своих парадоксах и метафизических разбегах, был всю свою жизнь убежденным и деятельным антифашистом. В какие бы одежды бесчеловечный монстр ни рядился — хищного неолиберализма 90-х, сытого пофигизма нулевых и — уже за пределами летовской жизни — глобального русофобского проекта десятых… Средство обороны (гражданской обороны!) может быть как действенным, так и непринципиальным: гаражный звук, одиночество и самоистязание творца, бьющая в десятку метафора, продирающий до печенок крик, отцовский опыт, эпатаж, советская фронтовая песня…

В общем, для меня всегда оставалось загадкой, как после такого серьезнейшего наследия отечественные рок-музыканты продолжают сочинять и петь свою банальную ахинею, как будто и вовсе не было Егора Летова с его текстами и по-настоящему панковской биографией, как будто не было стихотворений Александра Башлачева и Ильи Кормильцева. Многие кивали, мол, за этими "расстроенными гитарами" ничего невозможно услышать. Для них все это было слишком грязно, чересчур жестко и непозволительно искренне. Как итог, мы практически не имеем серьезных текстовиков на отечественной сцене.

Зато находятся люди, готовые напоминать о творчестве Летова и делающие это без "грязных гитар", за которыми некоторые инвидуумы не могли расслышать таких нужных тогда и сегодня слов.

Билли Новик (лидер группы Billy’s band) записал альбом "Билли Новик поет песни Егора Летова". Основатель российского "романтического алкоджаза" заявляет: "Я являюсь фанатом Егора Летова с седьмого класса. Я вырос вместе с этими песнями. И за 26 лет они стали частью меня и созрели для того, чтобы я набрался смелости поделиться именно этими песнями с теми, кто ценит мое отношение к слову и мое мнение".

Выбрав самые близкие душе песни, Билли взял свой контрабас и барабанщика и сделал довольно приятную пластинку, где песни Егора Летова зазвучали совсем по-другому, но тем не менее остались песнями Егора Летова. Ритм-секция, контрабас, хрипотца Билли и тексты Летова — больше ничего, если не считать пару композиций, где ребята вкрапили гитару и клавиши. Новик, таким образом, тоже вписал Егора в традицию — эдакого простонародного джаза, застольной задушевности. На мой взгляд, это важно.

Сибирский панк стал по-питерски прилизан, и фанатов "Гражданской обороны" это, конечно же, будет раздражать. Смешно, но я видел, что даже Сергей Шнуров взбесился по этому поводу. Как по мне, работа вышла честной, и она действительно может помочь расслышать творчество Егора Летова тем, кто боялся его энергетики, или даже тем, кто в свое время прошел мимо.

Думаю, чем больше Летова, тем лучше. Будь то Билли Новик или музыкальный ансамбль "Аричикаари" под руководством Стаса Старовойтова, которые исполняют его песни в балканском стиле, будь то рэпер Хаски, который одолжил у него несколько ярких образов. Просто потому что Егор Летов был настоящим и тексты у него были живыми. Такого всегда не хватает. Сейчас, при новом нашествии мировых пластмасс — особенно.