"Посмотрите на эту рожу..."

Джером Сэлинджер как-то написал: "А увлекают меня такие книжки, что как их дочитаешь до конца — так сразу подумаешь: хорошо бы, если бы этот писатель стал твоим лучшим другом и чтоб с ним можно было поговорить по телефону, когда захочется".

У нас есть один популярный писатель, с которым дружить практически невозможно, да и по телефону ему звонить не хочется, несмотря на то что его книги я читал и считаю его неплохим автором. Зовут его Дмитрий Быков.

Вот что он недавно произнёс в Нью-Джерси: "Моторола — посмотрите на эту рожу, а Гиви — вообще бандит, Прилепин пошёл на Донбасс, потому что думал, сейчас возьмут Мариуполь, Киев, Львов и пойдут на Брюссель, а он болезненно относится к своей славе, поэтому туда и полез, за славой, чтоб быть популярным — видимо, на развалинах Брюсселя".

Здесь прекрасно всё: и то, как он это говорит; и люди, которых он не может оставить в покое уже несколько лет; и место, в котором он это произносит; и его собственные комплексы, которые рвутся наружу.

Когда критик бранит писателя — это называют критикой. Когда писатель бранит писателя — это называют бранью.

Логика Дмитрия Львовича остаётся неизменной. Захар Прилепин уехал в Донбасс — Захар Прилепин жаждет славы. Больше в голову Быкова ничего не помещается. Прилепин, которого он неоднократно хвалил за его писательский талант, давно стал сволочью и жутким конъюнктурщиком, потому что писатель не может воевать. Писатель должен быть проповедником гуманизма.

Конечно, по мнению Дмитрия Быкова, есть исключения. Воевавших писателей, ставших классиками, образованный писатель просто не мог не заметить. Но даже для них он находит свои оправдания.

Например, Михаил Лермонтов, по мнению литературоведа Быкова, оказался на войне не по доброй воле, для него служба на Кавказе являлась чуть ли не единственным способом легально существовать в России в связи с тем, что его не любил царь.

То есть, когда писателю Быкову не хватает литературной аргументации, он включает навигатор собственных комплексов. Правда, с трудом представляется Дмитрий Быков, воюющий даже от безысходности.

Без зазрения совести Быков определил Лермонтова в клан людей, которые воевали от безысходности, совершенно забыв при этом обо всех его стихотворениях и биографии, где описывается, как Михаил Юрьевич с аномальным мужеством лез в самую гущу рукопашных боёв. Быков как бы отворачивается от того факта, что классик фактически уничтожал ни в чём не повинные кавказские народы, занимался, по сути, военной экспансией и нисколько на этот счёт не рефлексировал.

Ну а Дмитрий Быков рефлексирует, причём настырно игнорируя тот факт, что для литераторов золотого века воинская служба, войны на границах России — на Кавказе, с поляками, с финнами, с турками — были совершенно обыденной вещью. Они только тем и занимались, что аннексировали территории и поддерживали сепаратизм. Будь то Державин или Денис Давыдов, Чаадаев или Пушкин — Быков всё равно докажет, что их оторвали от писательского стола и всучили по сабле.

Быков настолько беззащитен в своей аргументации, что придумал сказку, будто Захар думал, что ополчению быстро сдадутся Мариуполь, Киев и Львов и он будет в эпицентре этих событий.

Всё ради славы, ради продаж.

Стоит ли говорить о том, что книги писателя Прилепина перестали переводить в Европе, гастроли на Западе прекратились, соответственно, и приток финансов значительно сократился? Стоит ли напоминать, что в условиях войны невозможно писать художественную прозу? Впрочем, откуда Быкову об этом знать? Стоит ли ему объяснять, что на передовой под обстрелами меньше всего думаешь о славе?

Думаю, что это бесполезно, если учесть, с каким безапелляционным цинизмом Быков рассуждает о войне и военных.

И где? В Нью-Джерси!

Ну и тут становится очень легко ответить на вопрос, кто реально любит славу. Тот, кто рискуя жизнью, идёт помогать братьям или тот, кто звучит из каждого утюга?

Помните знаменитое высказывание Сергея Бодрова о войне, смысл которого в том, что во время войны нельзя говорить плохо о своих, даже если они не правы, в том, что люди, которые не находятся на войне, не вправе рассуждать о тех, кто сейчас там? Простое правило, недоступное писателю-гуманисту.

За гранью же добра и зла находятся многочисленные высказывания Быкова о Мотороле и Гиви, которых нет в живых. У подло убитых военачальников остались дети и вдовы. Остались любовь и память огромного количества русских людей, которые для Быкова, конечно же, ничего не значат.

Горько наблюдать, как знаменитый писатель, учитель русского языка и литературы исходит пеной, вспоминая об этих людях. Изо рта вылетают такие слова, как "рожа" и "бандит", лишний раз доказывая, как интеллигенция на глазах может превращаться в то самое быдло, которое она так ненавидит.

Оскорблять людей, которых больше нет, — это в духе писателя-гуманиста.

Почему люди, которые ненавидят войну и насилие и считают себя совестью нации, при любом удобном случае первыми поносят своих врагов бранью, не выбирая слов?

Однажды у Высоцкого в США журналисты спросили о его отношении к власти в СССР, на что он ответил: "У меня есть претензии к властям моей страны, но решать их я буду не с вами…"

Это вам не коллег по цеху и погибших на войне хаять в Нью-Джерси.