Маньяк из бункера снова окажется на воле

Новость о том, что педофил Виктор Мохов отсидел свой семнадцатилетний срок и вот-вот выйдет на свободу, для меня словно удар током. 

Сразу вспомнился май 2004 года, командировка в маленький городок Скопин в Рязанской области - там милиционеры задержали этого маньяка. Шли допросы, экспертизы, следственные эксперименты. К гаражу, под которым был бункер для пленниц, Мохова привозили в наручниках, под охраной. 

Когда я впервые увидел его, поразился. В лице Виктора Мохова не было ничего зверского. Неторопливые и несуетливые движения, благообразный облик. В народе про таких людей говорят - хоть икону пиши, хоть на доску почета фотографируй. 

На доске почета местного автоагрегатного завода снимок Виктора Мохова, кстати, висел. На предприятии тогда еще никто не верил, что один из лучших рабочих оказался педофилом.

«Это какая-то ошибка, - говорили мне в отделе кадров. - Виктор Васильевич Мохов у нас ударник, был коммунистом, за успехи в труде и общественной жизни поощрялся путевкой за границу, в Болгарию. Он со старенькой мамой живет, по характеру спокойный, мухи не обидит».

Сослуживцы из седьмого цеха стояли тогда за своего товарища горой: 

«Слесарь он хороший, техникум закончил. Безотказный, старательный. С начальством не спорит - тише воды, ниже травы. А с женщинами даже робкий, тюленем мы его дразним. Наш Витька - маньяк? Да не смешите!»

Директор автоагрегатного завода Александр Мамонтов тоже не верил, что Виктор Мохов оказался педофилом:

«Может быть, здесь какая-то чудовищная ошибка? Я в прошлом был начальником цеха, в котором работал Мохов. Он не мог сотворить такое. Может быть, он разума лишился?» 

И мне, поверьте, тоже противно писать про этого извращенца. Делаю это только для того, чтобы в лапы других педофилов не попадались наивные и доверчивые дети. Маньяки умеют прикидываться очень милыми, не забывайте это! 

Для жителей Скопина суд над Моховым был шоком. Они узнали, что их земляк, которого они считали вполне положительным человеком, три года и восемь месяцев держал в подземелье двух похищенных девочек, насиловал, грозил их убить. Узнали, что одна из пленниц родила от Мохова трех детей - двое выжили, один появился на свет мертвым. И что новорожденных он подкидывал в подъезды многоквартирных домов, словно котят.

Мохова осудили к семнадцати годам лишения свободы. Но колония строгого режима была для него санаторием - если сравнивать с бетонным бункером, в котором он держал своих малолетних рабынь. Виктор Мохов каждый день видел небо, солнечный свет, дышал свежим воздухом. А его пленницы томились в душном и сыром подземелье, словно в могильном склепе.

Пытку удушьем Мохов использовал как способ добиться повиновения - в случае непокорности он просто перекрывал вентиляцию и отключал электричество, гасил свет, вырубал отопление. Для устрашения распылял через отверстие слезоточивый газ. А еще морил голодом, если ему пытались отказать в сексуальных утехах, бил невольниц резиновым шлангом.

Он был жесток и расчетлив, но все-таки не потерявшие надежды пленницы смогли перехитрить его. 

Однажды Мохов проговорился девочкам, что наверху в доме у него появилась симпатичная квартирантка, студентка медицинского училища, и что ей тоже найдется место в бункере. Невольницы сделали вид, что обрадовались, мол, втроем веселее, и предложили помочь заманить ее.

Мохов позволил одной из пленниц подняться наверх, представил квартирантке как свою племянницу. Достал вино, но студентка не стала пить - что-то насторожило ее, то ли странный запах напитка, то ли бледное лицо «родственницы» Мохова. Прощаясь, «племянница» тайком сунула девушке в ладонь магнитофонную кассету: «Дарю на память!»

В футляре кассеты лежала записка от пленниц, они сообщили, что Мохов держит их в подземелье под гаражом, что им грозит смерть. 

Квартирантка передала бумажку в милицию, но обыск усадьбы Мохова оперативникам ничего не дал. Подземелье с девушками они не нашли, а хозяин дома и его мать держались спокойно и уверенно. Даже обижались, мол, оклеветали злые люди их семью, а милиция верит навету, позорит перед соседями.

Но оперативники не считали записку розыгрышем. Они уже успели поговорить с продавщицей в ближайшем магазине и выяснили, что продуктов мать Мохова всегда закупает гораздо больше, чем нужно для семьи из двух человек. 

Старший из милиционеров решил пойти ва-банк:

«Не хотите показывать бункер? Сейчас пригоним бульдозер, снесем гараж, вроемся в землю - и конец вам, если там будут трупы!»

Мохов сник: «Живы девчонки, сам покажу бункер, добровольно!»

Вход в подземелье был за хорошо замаскированной железной дверцей в задней стене гаража, замок у нее был магнитный. Лаз уходил вглубь, сначала в одно подземелье, затем в другое. 

Дверца в последнее помещение была стальная, толстая, как у сейфа. Хитрый запор поддался не сразу. Оперативники стали стучать в люк. 

«Отзовитесь! Не бойтесь - мы из милиции!»

Изнутри раздался ответный стук. И крик: 

«Мы тут! Мы живы!»

Дверь наконец распахнулась. 

Внутри бетонной комнатушки, скрытой на глубине почти семь метров, сидели две испуганные девочки.

Одна, та, что постарше, прижимала руки к округлившемуся животу.

Младшая держала в руках альбом с рисунками и сделанный из реек домик.

«Дяденьки, можно выходить?» - спросила она.

«Нужно! Вы свободны!» 

Старшая девочка едва пролезла через люк.

«Мне через месяц рожать», - сказала она, словно извиняясь за свою неуклюжесть.

«Кошмар кончился?» - спросила младшая девочка.

Лица пленниц были белы как снег. Даже косметика не скрывала ужасающую бледность. Уже потом они рассказали, откуда в бункере помада и пудра: 

«Их приносил дядя Витя. Он велел, чтобы мы выглядели как девчонки из порножурнала. Его страницы дядя Витя наклеил на стены и приказал делать то, что на тех картинках…»

Узницами бункера были Лена и Катя, пропавшие осенью 2001 года. 

Они сели в белые «жигули» Мохова в Рязани. На площади закончилась дискотека в честь пятилетия одной из фирм. Девочки были подругами, они торопились домой, и когда рядом остановилась машина, отказываться от услуг водителя не стали. За рулем сидел Мохов - внешне безобидный дядька лет пятидесяти, рядом с ним коротко стриженная молодая женщина в джинсах.

«Не бойтесь, довезу дешево!» - улыбнулся он.

Девочки уже доехали до своего квартала в Рязани, когда женщина протянула им бутылку:

«Угощайтесь в честь праздника!»

«Мы не пьем!» - отказалась Катя. 

«Да всего лишь по глоточку!» - сказал Мохов и сделал вид, что пьет из бутылки. Посудину пустили по кругу. Девочки лишь пригубили напиток - им оказалась водка с клофелином. 

Очнулись они в подземелье.

Этот бункер Мохов строил три года. Соседям говорил, что роет погреб. Пригодились знания, полученные в местном горно-машиностроительном техникуме. Бункер весь монолитный, даже перекрытия сформованы из армированного бетона.

Он рыл погреб не для картошки - двухъярусная кровать в комнате девушек была опущена туда до того, как сделан потолок.

Для сексуальных забав Мохов использовал помещение перед комнатой девочек. Бросал на пол одеяло - и, глядя на налепленные на стену порнографические картинки, удовлетворял свою извращенную похоть. 

В эти моменты Мохов чувствовал себя сверхчеловеком. Он был таким только внизу, в подземелье. А наверху - тихим, улыбчивым, угодливым. 

Соседи и коллеги считали его милым добряком. А он оказался маньяком, извергом. 

В родном Скопине Мохову и репортажам про его освобождение уж точно не обрадуются, земляки в очередной раз скажут про дурную славу, которую он принес древнему городу.

И мне, поверьте, тоже противно писать про этого извращенца. Делаю это только для того, чтобы в лапы других педофилов не попадались наивные и доверчивые дети. Маньяки умеют прикидываться очень милыми, не забывайте это!