Повод помянуть СССР и его могильщиков

В апреле исполнилось ровно тридцать пять лет, как Михаил Горбачев на пленуме ЦК КПСС объявил о начале перестройки.

Новый курс реформ, как он тогда обещал, направлен на ускорение социально-экономического развития государства. Сейчас, спустя годы, всем ясно, что для страны горбачевское "ускорение" стало падением в пропасть.

Но весной 1985-го очарование свежеизбранным лидером КПСС было почти всеобщим. Горбачев оказался щедрым на звонкие речи и громкие обещания, раздавал их не только с трибун партийных пленумов и съездов, а буквально на каждом углу. В мае 1985-го в Ленинграде генеральный секретарь остановил машину прямо на улице, и пожимая руки окружившим его горожанам, произнес ставшую знаменитой фразу: "Всем нам надо перестраиваться, всем!"

Посулы лились рекой – чего только стоит обещание, что каждая советская семья к 2000 году получит отдельную квартиру, а экономический потенциал СССР удвоится. Хотя, помнится, в моем детстве к этой дате даже коммунизм в СССР построить гарантировали. Никита Хрущев, лидер КПСС эпохи шестидесятых, это даже в решения партийного съезда записал.

"Обещать – не жениться!" – эту пословицу партийные бонзы знали твердо, поэтому лапши на уши подданным не жалели. С телерепортажей о поездках по стране и зарубежных визитах Горбачева начинался каждый выпуск новостей.

"Ба! Да он на Хруща похож! – говорили тогда умудренные жизнью старики. – Такой же болтливый, язык без костей!"

Общие черты у Горбачева с Хрущевым заметили не столько во внешнем облике, сколько в характерах. Их склонность к авантюризму и самолюбованию отмечают не только историки. Пожалуй, Горбачев в этом Хрущева даже весьма превзошел.

Николай Рыжков, возглавлявший правительство СССР в те времена, оценивая то время и своего бывшего соратника, в одном из недавних интервью сказал так: "Горбачев просто потерял чувство реальности. Решил, что он мессия. Его не страна интересовала, а то, как он выглядит на этом фоне."

Поначалу, каюсь, мы, журналисты, смотрели на Горбачева с восторгом – улыбка и открытость очаровывали, а его нежность к жене казалась идеалом семейных отношений.

"Смотри, как он свою Раису Максимовну любит!" – говорили своим мужьям советские женщины.

Для прессы наступила пора неслыханной свободы, запретные прежде темы стали модными, цензуру (прежде все тексты просматривали и визировали сотрудники Главлита) отменили. Нас, телевизионщиков, тогда озадачили с самого верха: собкорам обязали снимать репортажи для телепередачи "Прожектор перестройки", освещать, как идут начатые реформы.

Но лихой старт преобразований подкреплять через год-другой идеологам и пропагандистам стало, увы, нечем. Слова – не масло, их на хлеб не намажешь. Выбор товаров в магазинах становился все меньше, а очереди – все длиннее. В регионах и даже в столице ввели продуктовые карточки, непродуманная антиалкогольная компания сильно подорвала бюджет.

Народ над ним смеялся

Горбачев стремительно терял популярность в своей стране, его выступления уже не вызывали умиления у простых людей. Накопившееся раздражение нашло выход в анекдотах и частушках. Они, пожалуй, самое яркое и правдивое свидетельство той эпохи:

Вышла книга Горбачева 
"Новое мышление".
В этой книге, что ни слово –
Для мозгов затмение!

Перестройка, перестройка:
Нет ни мяса, ни муки.
Как бы с этой перестройки
Не ослабли мужики!

Водку мы теперь не пьем,
Сахару не кушаем,
Зубы чистим кирпичом,
Горбачева слушаем.

Крах всех иллюзий

Горбачев долго не желал замечать, что экономика страны трещит по швам, что она тяжело больна. Панацеей для ее спасения были объявлены кооперативы – но оказалось, что это примерно то же, как пытаться лечить рак пластырем.

Совершенствование социалистической системы, декларированное Горбачевым в партийных документах, на практике стало демонтажем нашей страны. Иллюзии населения рушились, сталкиваясь с реальностью. Система управления страной отказывала во всех звеньях, степень нарастания бардака и хаоса в обществе можно оценить по участившимся техногенным катастрофам.

В 1986 году случилась Чернобыльская катастрофа – взрыв на АЭС стал предвестником распада СССР. В 1986-м при ясной и тихой погоде на Черном море утонул теплоход "Адмирал Нахимов", врезавшись во встречное судно – более четырехсот пассажиров погибли. В 1988 году случился взрыв на станции Арзамас, почти сотня трупов. В том же году сошел с рельсов ленинградский поезд "Аврора", унесла эта беда более тридцати жизней. А в 1989-м ушла на дно подлодка "Комсомолец", утонули сорок пять моряков, в том же году случилась железнодорожная катастрофа в Башкирии, унесшая почти шестьсот жизней.

Резко обострились национальные конфликты, кровь лилась в Азербайджане, Армении, Таджикистане, Казахстане, Литве и Грузии. Как раз в то время Горбачев получил в Стокгольме Нобелевскую премию мира, окончательно повернувшись лицом к Западу и спиной к своей родной стране.

Объявленный им конец холодной войны и завершение гонки вооружений по лихорадочной скорости исполнения решений сравнимы разве что с капитуляцией. Из Западной Европы спешно выводили советские войска, крушили и продавали на металлолом технику и оружие. Американские солдаты на европейских базах смотрели на этот торопливый исход с изумлением, ведь советскую армию из Германии никто не гнал, кроме Горби.

Сейчас, говоря о крахе перестройки и развале СССР, Михаил Горбачев, как всегда, пытается переложить вину на чужие плечи:

"Срыв перестройки в 1991 году был результатом действий путчистов ГКЧП и тех, кто воспользовался ситуацией после путча, чтобы развалить страну".

Но ведь привел Советский Союз к системному кризису и катастрофе именно президент СССР Горбачев, а не кто другой! Он был не только лидером страны, он считался самым главным коммунистом, вождем правящей партии. Из-за роковых ошибок Горбачева и его подручных на рубеже восьмидесятых и девяностых мы потеряли СССР, нашу любимую родину.

Русское словцо perestroika вошло во все языки мира как синоним краха советской империи. У меня оно вызывает только горечь и боль, ощущение глобального обмана. Но все-таки спасибо Горбачеву – хотя бы за то, что он навсегда отучил нас верить коммунистам на слово.