Битва за мандаты

Наконец-то закончились выборы. Обычно этой фразой я всегда начинал следующий день после собственно дня голосования и дня подсчета в бытность политическим консультантом. С этой профессией я давно завязал, но тем не менее по привычке стараюсь следить за каждым электоральным процессом настолько внимательно, насколько позволяет нынешнее положение.

Начну сразу с результатов. Наверное, первое, что запомнится россиянам в связи с прошедшими выборами, – крайне низкая явка: всего 47 процентов, да и то многие и в этой цифре сомневаются. В общем-то, ситуация сильно заранее предсказуемая, и тому есть немало причин.

Во-первых, конечно, избранная дата. Выборы в Госдуму у нас традиционно проходят в начале декабря, но на сей раз их перенесли на вторую половину сентября. Официально – для того, чтобы бюджет на будущий год принимал новый состав Думы, но в этом есть определенное лукавство. Новый состав (а Дума обновилась почти на две трети) просто не имеет опыта изучения бюджета и внесения в него предложений и правок, так что заявленное преимущество нового состава на деле может оказаться не таким уж и преимуществом.

Но дело вовсе не в этом, а в том, что в это время года явка низкая традиционно. Конец сентября – это, конечно, не конец августа, но тем не менее это все еще время отпусков, бархатного сезона на российских курортах и банальное завершение огородной эпопеи у дачников – они в это время обычно копают картошку. Эту категорию людей, как мы помним, даже добровольно-принудительное участие в митингах 1 мая в советское время не могло удержать дома.

Мне доводилось принимать участие в летних кампаниях в качестве политтехнолога. Скажу вам честно, положа руку на сердце, и думаю, никто из коллег возражать не будет – вести кампанию летом намного сложнее, чем зимой. В разы. В первую очередь как раз из-за отсутствия присутствия электората, который надо агитировать.

Наконец, третий фактор, о котором стоит поговорить подробнее, – собственно, нежелание участвовать в политической жизни, как видим, почти 60 процентов населения. И эти люди делятся на две категории. Первая – те, кто за власть. Они традиционно не ходят потому, что власти ничего не угрожает, ее рейтинг – стабильно высок, в таком случае зачем тратить время? Вторая – те, кто против власти, но не верит в выборы, не верит, что их голос что-то решит, и они тоже не желают тратить время на бессмысленное, по их мнению, действие.

Сразу хочу осадить тех сторонников оппозиции, которые видят в этой ситуации исключительно падение доверия общества к власти и к выборному институту, который эта власть контролирует. Во-первых, даже 40 процентов для мировой практики это нормально. Это говорит не столько об апатии, сколько о том, что всех все в целом устраивает. Ведь тех, кого что-то сильно не устраивает, – они пытаются что-то делать для изменения ситуации. Выборы – один из немногих доступных и единственный законный способ сделать это. Если не ходишь на выборы и вообще никак не участвуешь в политической жизни – значит, для тебя не все так плохо. Гром не грянет – мужик не перекрестится. Подавляющее большинство тех, кто выборы игнорирует, – это люди, которые если и недовольны своей жизнью, то уж точно не до такой степени, чтобы завтра выйти на условный Майдан, как рассчитывают некоторые наши пролетевшие мимо думских кресел радикальные противники власти, некоторые из которых уже успели заявить, что непришедшие 60 процентов – это их потенциальный электорат. Как раз наоборот, ИХ электорат и потенциальный, и реальный как раз пришел и проголосовал за них, ибо он всегда отлично мобилизован.

Можно называть это апатией, равнодушием, но равнодушие – это косвенная форма согласия с существующей реальностью. Уж точно нежелание что-то активно менять.

Ввиду, как я уже говорил, отсутствия на месте половины электората (хотя, думаю, на то были и другие причины, но это отдельная тема), кампания, по сути, не велась. Предчувствуя возмущенное шипение некоторых граждан, что, мол, как не велась, достали эти рожи на каждом столбе, спешу отметить, что все же «рож на столбах» было в разы меньше, чем в предыдущие годы. В моем округе, например, я вообще не только не знал никого из кандидатов (кроме, пожалуй, местного единоросса, который не то чтобы был на каждом столбе – просто я его знал в силу профессиональных обязанностей, так как он уже был действующим депутатом ГД – про остальных я узнал только, посмотрев в интернете). А многие люди про существование еще каких-то кандидатов узнавали лишь на участках - их просто до этого было не видно и не слышно.

Нет, кончено, так было не везде. Например, в Тушинском округе Москвы развернулась интереснейшая, на мой взгляд, борьба. Но это скорее исключение, чем правило.

То же можно сказать про партийную агитацию. На протяжении всей кампании мои знакомые (а они у меня есть практически во всех партиях, и не только в парламентских) жаловались на отсутствие бюджетов и, как следствие, отсутствие нормальной агитации. Многие мне прямым текстом говорили, что у них складывалось впечатление, что руководители партий просто не желали напрягаться, ведя кампанию, что им главное было попадание в Думу определенного круга лиц (для чего многие страховали одномандатников списком), а остальное их волновало мало. В общем, тупо отрабатывали. Я уж молчу о том, что на любой кампании, если хочешь победить, надо работать с "огоньком", что каждую кампанию надо вести так, как будто она последняя в твоей карьере…

В итоге имеем то, что имеем. Партии, по сути, не вели агитацию и получили голоса своего ядерного электората. Ни больше, ни меньше. Чистый результат минус всякие изощренные технологии, фальсификации, админресурс и т. д. (нет, все это, безусловно, было, но вряд ли кто будет спорить, что в намного меньших масштабах, чем раньше). Чистый, честный, но… скромный. У всех, кроме «Единой России», которая сильно увеличила свое представительство по причинам, о которых я скажу ниже, в том числе по причине отсутствия какой-либо внятной и яркой кампании у конкурентов. Ну и, наверное, ЛДПР, которая также выступила намного лучше, чем в предыдущие годы, и почти заняла второе место, тоже практически ничего не делая, на что Жириновский потом сетовал – мол, если бы работали активнее, больше денег вложили – было бы намного больше мандатов.

Итак, почему же все-таки те, кто дошли в воскресенье до участков, проголосовали именно так, как в итоге они и проголосовали?

Сразу скажу, что с момента прошлых выборов – с 2011 года многое изменилось, и прежде всего изменилась повестка дня. Разделительной чертой стал год 2014-й – год начала украинского кризиса, который продолжается по сей день и конца которому в обозримом будущем не видно. Майдан на Украине разделил на «до» и «после» не только саму Украину, которая за несколько месяцев погрузилась в пучину хаоса и гражданской войны, но и все постсоветское пространство. И именно в этом кроется секрет, почему в 2011-2012 годах выборы спровоцировали массовые выступления граждан, которые определенные оппозиционные круги безуспешно пытались капитализировать в свою пользу, хотя на тех выборах партия власти получила заметно меньше, чем на последних. И почему в этот раз ничего, даже близкого к ситуации 2011-2012 годов, не случится.

Все последние недели перед выборами я слушал исключительно эксклюзивный «инсайд» от провластных политологов о том, что в России сразу после выборов готовится едва ли не Майдан по сценарию чего-то среднего между собственно киевским Майданом и нашей «Болоткой». Разумеется, никто из более или менее вменяемых людей этот бред не слушал, и сами проигравшие радикалы признали, что их сгубила низкая явка – апатия населения, а с такой апатией ни о каких Майданах и думать не стоит.

В 2011 году все еще было по-другому. Стоит отметить, что бунтовавших тогда в масштабах страны было кот наплакал и представляли они разочарованное меньшинство, да и то исключительно в столицах. Но даже для почти 20-миллионной Москвы это было что-то, таких толп на политических мероприятиях я не видел с приснопамятного 1993 года. Впечатляло. Впрочем, пар тогда был достаточно быстро выпущен в свисток совершенно неготовой к такому повороту несистемной оппозицией, которая представляла собой несоединимое сочетание крайне левых с крайне правыми и либералами и, разумеется, не смогла выработать какой-либо повестки дня, общей для всех, созидательной, а не разрушительной, т.е. предлагающей какие-то конкретные перемены, а непросто «всех в отставку и под суд!». А провокация 6 мая следующего года окончательно похоронила массовый протест, превратив его в цирк шапито под памятником Абаю на Чистых прудах.

Вспомните Киев еще в середине февраля 2014-го: на Майдане кидают горящие бутылки в милицию, а в квартале от него люди сидят в кафе, разговаривают о погоде, об искусстве. Майдан не был частью Киева до самого конца, пока в городе вдруг не стало власти, он был инородным элементом, и большинство украинцев его совершенно не поддерживали и не особо понимали, что там происходит. Но тем не менее. Пассионарное меньшинство решило за пассивное большинство. В итоге большинство уже третий год живет по тем законам, которые для них «намайданили» те, кого еще несколько лет назад киевляне считали не более чем маргиналами.

Могло ли такое произойти у нас? Нет, хотя попытки раскачать ситуацию были. Собственно, Майдан на Украине тоже начинался как попытка раскачать, как фальстарт сценария, намеченного на после выборов марта 2015-го. Думаю, сами заказчики до конца не верили в свой фарт и были в полнейшем шоке от результата.

Нет, у нас это не могло произойти просто потому, что у нас у власти был не Янукович и любые самые тщательно продуманные и отрепетированные «заготовки» немедленно сломались бы не только о крепость самой власти, но и о нежелание общества идти за заокеанскими кукловодами себе на погибель. И если в те годы у тех, кто хотел раскачать ситуацию, еще был призрачный, но шанс, то после украинских событий его не осталось. От слова «совсем».

Просто люди на примере соседней страны увидели, что бывает, если необдуманно свергать власть, не понимая, а что предложат взамен. А главное – кто предложит. Ведь у всех подобных переворотов всегда есть если не заказчик, то как минимум выгодоприобретатель. И его интересы редко совпадают с интересами тех, чьими руками он этот переворот совершает. Про интересы простых людей, которые никак не желают участвовать в этом «цирке», я вообще молчу, они, как правило, полностью противоположны.

"Нема дурних", как говорят на Украине. События в этой стране дали на долгие годы иммунитет от поддержки разного рода деструктивных идей не только России, но и всему постсоветскому пространству, что до этого проявилось на выборах в Казахстане и Белоруссии, а теперь вот и у нас.

Это о негативе. Негатив, как известно, не способен созидать, он может только разрушать. В данном случае «украинский опыт» не столько поднял рейтинг партии власти, сколько опустил рейтинг «оранжевой оппозиции». Впрочем, такие партии, как «Яблоко» или тем более «ПАРНАС», и сами дали немало поводов для своего сокрушительного поражения…

«Яблоку» давно говорили сменить «лицо партии». Вроде какое-то время лицом был Митрохин, и вдруг – снова Явлинский. Уже ходят шутки, что он еще и на будущие президентские выборы пойдет. Может, для самого Явлинского возвращение на политическую сцену – достижение, но для партии это провал. Про ПАРНАС и говорить нечего – Миша «Два процента» в компании с неадекватным Мальцевым, требующим импичмента президенту, и еще более безумным профессором Зубовым, который договаривался до того, что было бы лучше, если бы Гитлер победил СССР, поддержка откровенных нацистов – это самый надежный способ проиграть вчистую. Ну и, конечно, шансы обеих партий уничтожил отказ считать Крым российским. Над запросом ПАРНАСа агитировать в Крыму и Киеве, помню, потешалась вся страна. Смех смехом, а клоунам место в цирке, а не в парламенте, тем более если клоуны злые и агрессивные, того и гляди укусят.

По сути, ПАРНАС нужен был для того, чтобы не дать либералам объединиться, оттянув радикалов. Впрочем, даже все вместе они на пять процентов никак не тянули, даже если прибавить результат «Партии роста», за которую голосовали умеренные либералы. Кроме последних эта партия никого привлечь и не смогла, хотя и было много разговоров о поддержке бизнесом. Ничего, кроме того, что «мы будем поддерживать бизнес», они так и не предъявили этому самому бизнесу. А бизнес достаточно прагматичен и не голосует за голословные обещания.

Возвращаясь к «крымскому вопросу», хочу еще раз напомнить, что 2014 год создал новую повестку в российской политике. И помимо «негатива» от «Майдана» и войны в Донбассе, был еще и «позитив» в виде присоединения Крыма, что в сознании граждан твердо ассоциируется с внешнеполитическим курсом президента, выразителем которого является «Единая Россия». Понятно, что никакая партия не может быть проводником внешнеполитического курса – это сфера деятельности исключительно президента, и даже «партия власти» (весьма условная партия власти, ибо во власти там только ее председатель – но он премьер-министр, следовательно, занимается исключительно внутренними вопросами), по сути, никакого отношения к нему не имеет. Но в сознании электората цепочка «президент и созданная им партия» до сих пор существует. И «Единая Россия» этим активно пользовалась всю кампанию. Собственно, именно эта установка, плюс традиционная установка на то, что раз пария власти – значит, что-то делает (и это тоже работает на низовом уровне – этого знаем: он дороги строит, детские сады ремонтирует), плюс ряд ситуативных пиар-ходов вроде проведения федеральных праймериз – все это не только помогло партии преодолеть негативные последствия от «вы держитесь там», но и значительно упрочить свое положение.

На этом фоне имели возможность попасть в Думу лишь партии т.н. «крымского консенсуса»: КПРФ, ЛДПР и СР. Внепарламентские представители этой группы «Патриоты России» не прошли традиционно из-за своей невнятности, а возрожденная не совсем понятно зачем «Родина» из-за отсутствия знаковых фигур.

Отдельно стоит отметить неожиданный успех «Коммунистов России», которые хоть и не дотянули до заветных трех процентов, позволяющих получить госфинансирование, но сумели занять пятое место, что для фактического дебюта на федеральном уровне – более чем неплохо. Конечно, комроссы, по сути, просто «отщипнули» голоса у КПРФ - это одна из причин, почему Зюганов едва не проиграл Жириновскому, он потерял почти три процента, а это весьма серьезно. Тем не менее это свидетельствует о том, что, во-первых, в России сохраняется серьезный запрос на левую идею, причем невнятная и чуждая нашей политической культуре европейская социал-демократия в лице «Справедливой России», очевидно, у нас не прижилась, о чем ярко свидетельствует результат эсеров. А во-вторых, о том, что КПРФ необходим срочный ребрендинг и обновление. В том числе обновление лиц, которые еще вызывают доверие старшего поколения, но уж точно не привлекают молодежь. Это, как я уже говорил, больная тема для «Яблока», это касается и увеличившей свое представительство в Думе ЛДПР. Жириновский не вечен, и вопрос рано или поздно встанет остро, тем более что ЛДПР - это, по сути, партия одного человека и держится во многом на бешеной работоспособности самого Владимира Вольфовича.

Подводя окончательные итоги, хочется подчеркнуть, что «Крымский консенсус» во-многом помог увеличить и законсервировать рейтинг власти на годы вперед. Однако стоит помнить о том, что на дворе кризис, Россия фактически находится в состоянии холодной войны с Западом, что неизбежно будет отражаться на социально-экономической обстановке. Крымский консенсус дал партии власти еще один карт-бланш и лишил Запад возможности даже пытаться повторить у нас хотя бы то, что было пять лет назад. Но этот карт-бланш имеет определенный запас прочности и будет постоянно подвергаться испытанию экономикой. Иными словами, слишком долго «Крымом» кормить население нельзя, тем более в условиях, когда доллар и евро подскочили более, чем в два раза, снизились зарплаты, увеличилась безработица и вообще резко упал уровень жизни. Нужно как-то идти вперед.

На прошлой неделе избиратели создали в России новую политическую реальность. Какой она будет – увидим уже в ближайшее время.