Я сидел с очаровательной эфиопской журналисткой Айтен за столиком в московском кафе "Охотник" на Тверской (тогда – улица Горького). Мягко играл небольшой джаз, уже наступал вечер, когда на крохотную эстраду вышел мужчина и как-то очень буднично сказал:
"Извините, мы прекращаем свою работу потому, что только что умер Владимир Высоцкий".
Наступила тишина. Посетители кафе (зал был полон до отказа), казалось, абсолютно спокойно наблюдали, как музыканты собирают и пакуют свои инструменты, но вдруг буквально зарыдал и затрясся тот самый мужчина, объявивший нам о смерти великого барда. Тишина сломалась мгновенно – плач подхватили какие-то женщины, перепуганно, ничего не понимая, вскочила с стула моя спутница, а через несколько минут кафе стало напоминать вокзальный зал: суета, слезы, растерянные лица.
На улицах Москвы никаких изменений не наблюдалось. Витало общее настроение перманентного двухнедельного празднества – Олимпийских игр, толпа была благодушна, улыбчива и молода. И везде проглядывались праздничные белые кители московских милиционеров. Но это было ненавязчиво и никакого, даже внутреннего, протеста не вызывало. Всем нравился чётко контролируемый порядок в столице XXII Олимпийских игр.
Как ни странно, но мощные ряды московской милиции уже на похоронах Высоцкого, чье тело в костюме Гамлета выносили из здания Театра на Таганке 28 июля, тоже не вызывали какого-то бурного протеста собравшихся. Но протест, молчаливый, как бы укоризненный, выражался потрясающе трогательно и красиво. Гроб и вся улица перед и после похоронной процессии были усыпаны живыми цветами. Их бросали из толп на улицах, с крыш домов, из окон и с балконов. Не было речей, криков, было море цветов и слёзы. Многотысячная толпа тихо плакала как один человек.
Я, как и другие поклонники Высоцкого, нередко задавал себе вопрос: почему коммунистическая власть так упорно боролась с творчеством поэта, музыканта и актёра, в чём видела опасность для себя? В непохожести на других? В антисоветчине, которую беспрестанно находили в его стихах и песнях тупоголовые чинуши от заведений культуры и пропаганды советских времён? Чушь!
Вспомните, уважаемые читатели, какие великолепные патриотические песни сочинял и всенародно исполнял Высоцкий, прославлял революционеров, советских солдат, моряков и лётчиков, советских спортсменов, альпинистов, в конце концов, свою Родину – Союз Советских Социалистических Республик! Смею ответственно заявить – он был советским человеком и по внутреннему миру, и по публичному творчеству.
Так в чём же дело? Мне посчастливилось видеть несколько спектаклей Таганского театра, в которых играл Владимир Высоцкий. Особенной удачей я считаю то, что дважды видел актёра в роли Гамлета в одноименном спектакле режиссера Юрия Любимова почти подряд, с разницей в несколько дней. Меня, тогда ещё незначительно искушенного в театральном искусстве журналиста, поразило, что в одном и том же спектакле, с неизменным текстом, Гамлет представал перед зрителями совершенно другим!
В первом своём появлении, во время исполнения знаменитого до банальности монолога "Быть или не быть" он был неистов и яростен, а в следующем спектакле в этой же сцене предстал измученным и растерянным, даже испуганным, припавшим на колени принцем.
Не знаю, были ли эти изменения продиктованы режиссерским решением, были ли они всплеском сиюминутных эмоций, но это было очень здорово, и исполнено великолепно. Но было и то, что объединяло все действия актера и вообще всё гигантское поле творчества Высоцкого во всем его многообразии.
Любая власть не любит бунтарей. Даже тех, кто не несет в своей деятельности разрушений и хаоса. Дух бунтарства словно кипел во всех ролях, всех образах, создаваемых артистом и певцом на театральной и эстрадной сценах, в кино. Даже по-разному интерполируя роль Гамлета, герой Высоцкого бунтовал, погружаясь то в ярость, то в смирение, и этот духовный бунт ощущали и понимали зрители всех возрастов, но особенно, конечно, молодежь, чье желание бунтовать нередко зиждется на кипении молодой крови, азарте и веянии ветров, зарождающихся в ещё пустых головах. Обижаться здесь не на что – так было всегда в жизни всех народов мира.
Не злобно, не призывая к насилию и даже к самому бунту, Высоцкий восставал против ординарности и штучности, обыденности и серости, против скуки и похожести, против трусости и бездарности, засилья тупиц и завистников, которые словно роились вокруг него.
Боже, сколько негодующих воплей, предостережений и даже запретов от сильных мира сего вызвала его любовь к французской звезде Марине Влади, потому что это был тоже бунт против скучнейших, канонизированных советских правил любви и брака.
Партийные чинуши так и не смогли понять, а уж тем более обуздать этот бунтарский дух советского барда, как не смогли понять и простить другого советского барда, певца Арбата – Булата Окуджаву, старше Высоцкого на 15 лет! Не поняли, не признали, всеми силами препятствовали, сами сгинули в безвестности, а в сердце народа остались именно они – беззлобные бунтари, невероятно талантливые, не похожие друг на друга и вообще ни на кого в мире.
Над своей могилой на Ваганьковском кладбище Владимир Высоцкий словно рвётся из наброшенных ремней, уже наверняка зная, что его дух бунтаря обуздать никому не удалось. Он вышел победителем в этой неравной схватке, ушел из жизни молодым, но запомнится на века. И не только в России. Милая чернокожая Айтен скупила перед отлетом в свою Эфиопию несколько кассет с песнями Владимира Высоцкого. На мой вопрос, чем же ей понравился наш бард, девушка гордо и по-русски ответила: "Он революционер песни!"
Акт отчаяния: Киев усугубил свое положение атакой на резиденцию Путина
Абрамович нанял топ-юристов для суда с Великобританией за миллиарды от продажи «Челси»