В самой гуще оппозиции…

Наша небольшая группа северян, среди которой был и известный архитектор, один из создателей магаданского монумента "Маска скорби", Камиль Козаев, собралась в 2 часа дня 3 августа на Цветном бульваре, дабы полюбоваться выставкой работ колымских художников возле Трубной площади.

Только-только мы просмотрели анфиладу картин, как Цветной бульвар заполнила толпа демонстрантов, которую спокойно, но неуклонно стала выталкивать от места сбора с Трубной площади шеренга полицейских. Мимо нас весело, переговариваясь и даже смеясь, стала растекаться молодежь. Ведомый извечным журналистским любопытством, я "тормознул" весьма упитанную молодую пару и поинтересовался, чему посвящен сей демарш. Девушка просто оторопела, а юноша, что-то проглотив, заявил:

- Мы протестуем за то (вот оборотец-то! - автор), чтобы нам дали голосовать за своих кандидатов.

- Каких? – почти хором спросили мы.

Теперь явно оторопел юноша, явно что-то поискал в своей туманной памяти, но ничего не найдя в ней, рванул за толпой. Мы ещё не раз пыталась выяснить, каких же своих любимцев хотели защитить участники демонстрации, но, честное слово, ни одного имени не услышали.

Не узнали мы, кто же так неинформированно и подло послал на оппозиционное шествие внушительную толпу, хотя два раза прозвучало "Илья Яшин". Самого Яшина мы не увидели. Не было там и бесноватого обладателя красных шорт, того самого Сергея Фомина, совсем недавно организовавшего похожее шествие на Тверском и Никитском бульварах и прикрывшегося от полиции чужим грудным младенцем.

Не заметили мы на Цветном и идиотски пляшущих "а-ля Майдан" девиц, что ранее пытались распрыгаться под дирижёрство красношортного Фомина, всё было достаточно мирно, но гарь Майдана всё-таки ощущалась явственно.

Политологи европейских стран определили достаточно точно, что в протестных мероприятиях число людей, действительно радеющих за народ, его проблемы, ничтожно мало, 1-3 процента. Основная масса протестантов – люди, недовольные собственным положением, в значительной мере неудачники, бездельники, безработные, и, конечно, молодёжь, в чьи пустые головы, свободные от чтения и знаний, так легко вдуваются лозунги протеста.

Для этих лозунгов не нужны точные факты, цифры, просто смысл. Орал же обладатель красногрязных шорт "мы за честные выборы", а с десяток мальцов и девиц радостно подхватывали вопль лидера, абсолютно не зная, кого они защищают, какие и куда выборы.

Наша группка северян несколько раз, в том числе и активный спорщик Козаев, вступала в политические диспуты с участниками шествия. Мы выяснили довольно точно, что если молодежь оказалась тупоумно не сведущей о том, что им надо, то демонстранты постарше шли, накопив уже заряд ненависти к сегодняшней жизни, где их не устраивало практически всё – от опостылевшей жены и маленькой зарплаты до действий правительства. А одна растрепанная женщина лет 40 с громадным фотоаппаратом на мощной груди заявила истерически: "Всех ненавижу! Крым тоже!" Спорить с ней мы не решились, её неадекватность была заметна и неуправляема.

Не ведали (или не хотели признать) наши оппоненты, что как марионетки участвуют в том политическом шоу, которое организовано не для защиты их интересов, а для того, чтобы качнуть с борта на борт корабль, именуемый государством. Цель этой качки одна – свалить с капитанского мостика командование и кому-то взлететь на мостик и схватить колесо штурвала. Среди них, конечно, Илюша Яшин. Майданутая молодежь – прекрасный инструмент для организации сей качки.

И уж совсем понятно, почему среди задержанных полицией каждый раз оказываются и те, кто является уклонистом от службы в Российской армии. Им и лозунги не нужны. Главное – уклониться в протестующей толпе. В общем, толпа протестантов не вызывала у нас ни сочувствия, ни уважения, ни глубокого интереса.

Чуть в стороне от общей толпы приметилась мне пара прекрасно одетых в строгие костюмы мужчин. Они переговаривались как будто негромко, но шум толпы заставлял их повышать голоса, и было слышно, как они обсуждали ситуацию, а заодно сетовали на собственные ошибки, выразившиеся в том, что "не смогли мы (!) разделить толпу на два потока и один из потоков направить в тыл шеренги полицейских и разорвать эту шеренгу".

Так что управление толпой было! Незаметное, ползучее, в точности повторяющее все начальные стадии "оранжевых" бунтов – мирный как будто протест, обязательно несанкционированный, чтоб вызвать сопротивление полиции и спровоцировать беспорядки, постепенно превращающиеся в погромы и даже смерть.

Московская полиция действовала уверенно. Всё время громко звучали призывы прекратить несанкционированное шествие, клинья бойцов рассекали в разных местах толпу, перекрывались самые различные входы и выходы, что чуть не вызвало протесты и у нашей группы магаданского землячества "Северное притяжение", которой надо было выбраться на площадь к облюбованному кафе. Пришлось, сетуя на непробиваемость полицейских кордонов, идти в обход и как бы участвовать в оппозиционном действе.

А действо дарило нам картинку за картинкой. Какой-то мужчина громогласно давал интервью. Мало того, что его снимали не меньше десятка репортеров и любителей, так он еще беспрестанно поднимал свой смартфон и сладострастно запечатлевал себя любимого. Для семьи, для детей, для истории. Шоу есть шоу. Даже такое поганое.

Я помню, как в августе 1991 года похожее интервью давал один из участников митинга на Смоленской площади, кричавший, что ему "не на что купить себе ботинки". Я выловил его, спросив, где же он работает. Ответ был потрясающий: "Не работал и не буду работать при этой власти". А ботинки на нем были весьма приличные.

В орнамент шоу прекрасно вписывались разбитные девицы, встававшие перед суровой полицейской шеренгой и позировавшие перед объективами своих кавалеров. А кавалеры как-то не рисковали сами близко встать перед охранниками порядка даже для эффектного снимка. Как говорится, "себе дороже". Посылали вперёд своих дам.

Вообще, фотосессий на месте событий создавалось видимо-невидимо. "Щелкали" себя любимых, соседей, детей, но больше всего - мощные ряды полицейских, дабы представить затем всему либеральному миру "жуткие" кадры полицейского насилия над мирными гражданами. А так как явного насилия найти не удавалось, то десятки фото и видеокамер вовсю работали в те моменты, когда стражи порядка вылавливали особенно матерящихся и оскорбляющих их демонстрантов. При удачном ракурсе подобные кадры легко выдать за полицейское насилие.

Не подумайте, уважаемые читатели, что я хочу как-то смягчить ситуацию, представить её забавной или карикатурной. То, что когда-то в Германии в прошлом веке представлялось чуть ли не клоунским, нелепым, постепенно превратилось в страшную мощь фашизма, едва не поглотившего всю планету. Аналогия жуткая, но реальная, как реальны все повторяющиеся из века в век политические аналогии.

Новые и старые режиссёры государственных потрясений, достоевские бесы вновь и вновь пытаются зажечь безумные пляски Майдана где угодно, особенно в России, которую никак не удаётся превратить в разжиженную толерантностью и голубизной безвольную историческую массу.

Раскачка идёт именно в Москве, от провинции нет громкого резонанса, да и бейсбольной битой по голове от местных ребят можно получить быстрее и мощнее, чем в столице. А московская раскачка идёт пока по бульварам, но ведь так легко перепрыгнуть низкие бульварные парапеты и ринуться на улицы, куда и толкают демонстрантов нечистоплотные лидеры оппозиции. Они будут толкать российский люд, особенно молодёжь, на безумства везде и всегда, куда только обратятся их воспалённые взоры, где почувствуют возможность захвата власти или учуют запах наживы.

Мы, те самые преданные России северяне, оказавшиеся волей случая в самой гуще протестующей оппозиции, почувствовали это глубоко и тревожно. Эта тревога не испугала нас. Она породила то чувство сопротивления, которое призывает говорить всем свою, проверенную десятками лет нелегкой жизни правду, ту правду, что должна властвовать в сердцах и душах россиян. И заполнять пустоты в головах молодёжи. Пока не поздно…