На Украине отметили седьмую годовщину начала массовых беспорядков, пышно названных "революцией достоинства".
В ночь на 30 ноября 2013-го на киевской площади Независимости начали монтировать новогоднюю ёлку. Милицейский спецназ отогнал студентов, уже больше недели вяло требовавших, чтобы премьер Пахло (по жене Азаров) и президент Янукович подписали кабальное для Украины соглашение об ассоциации с Европейским Союзом. Тусовавшиеся со студентами боевики нескольких нацистских организаций оказали милиции сопротивление.
Применить силу милиции открытым текстом велел начальник администрации президента Лёвочкин. Его деловому партнёру, олигарху Фирташу, покупавшему в Российской Федерации газ для своих химзаводов по долгосрочному контракту, было выгодно немного испортить отношения Украины с РФ: тогда он мог подороже перепродать избыток газа.
Лёвочкин же посоветовал нескольким телекомпаниям направить своих репортёров на площадь и показать драку, начатую боевиками, так, чтобы назвать её зверским избиением ни в чём не повинных студентов.
То есть не народная революция, а бабки. Ну, и приказ тех, кто бабки у Лёвочкина мог забрать в одну секунду. Я о финансовых спецслужбах Соединённых Государств Америки, естественно! Украинские телеканалы (а они все принадлежат олигархам) одностайно заорали: «Как вы смеете! Как можно бить студентов — они же дети!»
Открытым текстом сообщаю: студентами там не пахло. Что мы и увидели, когда почти три месяца «онижедети» демонстративно, под телекамерами, не просто нападали на милицию, оцепившую площадь, а избивали её длинными дубинками, цепями, забрасывали бутылками с бензином, нескольких милиционеров зверски убили — и в конце концов добились своего. Янукович поддался на западные уговоры и вывел внутренние войска из столицы, после чего Украина перестала существовать.
А на демонстрациях в Берлине с Парижем полиция, не стесняясь, колотит сограждан несравненно жёстче, чем в Киеве. Но никто в средствах массовой рекламы, агитации, дезинформации не кричит «онижедети!» И нот протеста никто не выписывает… Ах да, мы же не понимаем: это совсем другое!
