Улыбка Дмитрия Марьянова

Воскресенье. Семейный ужин. По телевизору идёт фильм "День радио". Дмитрий Марьянов на экране о чём-то смешно спорит с Камилем Лариным. Муж читает сообщения в телефоне:

— Пишут, Дмитрий Марьянов умер. 47 лет всего.

— Как умер? Не может же такого быть, — первая моя реакция.

Ну правда, не может же такого быть. Вот же он — живой. Молодой.

Оказалось — может. Но всё равно не верится до сих пор.

Впервые я увидела Дмитрия Марьянова на катке. Приехала на интервью с Ильёй Авербухом, а Дмитрий как раз в тот момент репетировал на льду номер для известного ледового шоу с тогдашней своей партнёршей Ириной Лобачёвой.

Минут 40 я стояла у катка в ожидании Ильи, а Дмитрий с Ириной всё это время тренировали один и тот же элемент: небольшая поддержка в движении. 40 минут одно и то же — поймать, поднять. Поддержка не получалась. Ирина что-то эмоционально говорила, Илья тихо объяснял, Дмитрий молча сосредоточенно кивал и снова повторял. И так раз за разом, одно и то же. А потом вдруг в один момент хоп — и всё получилось. И Дмитрий засмеялся. Не улыбнулся, а по-настоящему рассмеялся. В голос.

И так это неожиданно прозвучало в тишине ледового стадиона. Так инородно. Но дальше — как цепная реакция. Рассмеялась Ирина, широко улыбнулся до этого невероятно суровый Авербух. И вот уже мы с моим оператором переглядываемся друг с другом — улыбки до ушей.

Чего мы тогда улыбались, замёрзшие, усталые, далёкие от фигурного катания, как эскимосы от Африки? До сих пор ответить не могу. Точнее, могу: это всё Дмитрий. Его улыбка. Видя его улыбку, такую искреннюю, мальчишескую, непосредственную, невозможно было не улыбнуться в ответ.

Это улыбка из моего детства. Улыбка, неразрывно связанная у меня с голосом Володи Преснякова и неизвестным для меня местом под названием Зурбаган. Моя первая детская кинолюбовь — белокурый мальчик с весёлыми чёртиками, пляшущими в глазах.

А потом тренировка закончилась и мы оказались с Дмитрием Марьяновым в коридоре ледового комплекса. Он ждал, пока переоденется и выйдет его Ирина Лобачёва, я — пока мой оператор соберёт свою технику и объявит о своей готовности двигаться на базу. Дмитрий сидел на низкой скамейке, облокотившись на стену, и устало пил воду.

— У вас здорово получилась поддержка, — Дмитрий был такой усталый и отрешённый, что мне захотелось его как-то хоть немного порадовать, к тому же поддержка действительно вышла очень удачно.

Сработало.

Дмитрий поднял глаза от пола и улыбнулся, искренне и устало.

— Правда? Трудно сегодня шло, — и начал рассказывать, какие ещё элементы ему удалось освоить, что не выходит и как же ему повезло, что у него такая терпеливая партнёрша, потому что иногда даже ему кажется, что у него обе ноги левые. А ещё, что завтра у него спектакль в другом городе и ещё съёмки, поэтому тренироваться приходится практически всегда по ночам. А ещё: видела ли я его на сцене?

— Нет? Тогда приходите на спектакль, я предупрежу, вам отложат два билета.

А потом вышла Ирина, и они пошли к выходу, продолжая обсуждать поддержки и составлять график предстоящих тренировок.

Но практически перед самой дверью Дмитрий обернулся:

— До встречи в театре! — и улыбнулся. И тут же улыбнулась Ирина, и я заулыбалась, и радостно зафыркал подошедший ко мне оператор. Потому что улыбка Дмитрия была заразительна. На неё невозможно было не ответить улыбкой.