Крым — наш, и это данность

16 марта 2014 года состоялось событие, предопределившее ход истории на годы вперед — референдум о статусе Крыма. Подавляющее большинство жителей полуострова проголосовало за выход из состава Украины и присоединение к России.

В Интернете можно встретить картинку с изображением толпы на киевском Майдане и надписью "Они вернули нам Крым, а ты даже не знаешь их имен!". Шутки шутками, но скажите, кто из вас даже в последних числах февраля, наблюдая за катастрофой на Украине, мог представить, что совсем скоро лозунг "Крым — наш!" перестанет быть уделом политических маргиналов, а станет реальностью?

Историческое это событие и для всего мира. Впервые после холодной войны произошло изменение границ на вполне добровольной основе, присоединение, а не расчленение. Присоединение в пользу России, которая все предыдущие годы только теряла.

Да, можно сказать, что это было достигнуто путем расчленения Украины. Собственно, Запад и пытается навязать всему миру риторику, что референдум был незаконным. Но разве законным было признание Косово, да и все расчленение Югославии? Нет, конечно. Но у Запада свои представления: законно только то, что выгодно ему. Остальное признавать нельзя, пусть оно и прошло в соответствии со всеми международными нормами — путем всенародного референдума. Подскажите, был ли референдум в Косово? А по поводу разделения Советского Союза? Был, но его результаты были проигнорированы. Такова политика двойных стандартов.

Что касается Украины, то не думаю, что было бы правильно говорить о ее расчленении. Распад Украины как искусственно созданного и нежизнеспособного в условиях незалежности организма был предопределен, госпереворот, инспирированный Западом, просто подстегнул этот процесс. В любом случае, крымчане не хотели жить под властью бандеровцев и имели на это полное право.

Думали ли в США, что, затевая Майдан, они закладывают гранату под и без того неустойчивую украинскую государственность. Едва ли. Они были уверены, что Россия спокойно проглотит и это, ограничившись "выражением озабоченности". И уже даже собирали вещи, готовясь занять нашу военно-морскую базу в Севастополе, как до этого занимали советские базы в Восточной Европе и Прибалтике.

Но Крым — это другое. Вывод оттуда Черноморского флота и приход американцев означали бы конец ЧФ РФ. Проблема флота существовала с самого начала украинской незалежности, но долгие годы мы считали, что с любым украинским руководством можно договориться, просто купив его. И что Киев не посмеет выставить флот из Крыма, учитывая, что вся многовековая история полуострова неразрывно связана с флотом, а настроения у подавляющего большинства крымчан — пророссийские.

Но Майдан не оставил выбора. Киев показал, что может это сделать и готов воевать со всеми, кто не поддерживает его. А значит, вопрос стоял не только в сохранении флота, но и в сохранении жизней миллионов людей, которые были готовы грудью встать, чтобы не пустить на свою землю бандеровцев.

С начала акций протеста в Киеве казалось, что война невозможна, максимум — повторятся события первого Майдана, может, с чуть большим уровнем насилия. Но в конце февраля практически не оставалось сомнений.

Помните первые расправы с несогласными в Киеве? А Корсуньский погром? Наверное, именно он стал точкой невозврата, когда крымчане воочию увидели, с кем имеют дело и что их ждет, если не дать отпор. И они готовились, не особо веря, что им кто-то поможет. Крымский "Беркут", добровольцы строили баррикады на границе полуострова, готовясь дать последний бой. Появление "вежливых людей" воспринималось как праздник, как свидетельство того, что врагу не удастся залить полуостров кровью.

А вот на Украине и в остальном мире это воспринималось по-другому — как грубое вмешательство России и попытка аннексии. Впрочем, в Киеве тогда царили несколько другие настроения. Тогда майданщики были увлечены дележом власти и на Крым им было плевать. К тому же многие из них вполне серьезно высказывали здравую мысль: чтобы спокойно идти в НАТО и ЕС, строить новую "европейскую" нацию, надо избавиться от "ватных регионов" (кто-то имел в виду Крым, кто-то — Крым и Донбасс, а кто-то и весь юго-восток). На днях Саакашвили рассказал о том, как он в марте 2014-го перед своей скандальной поездкой в Крым говорил, что полуостров потерян для Украины, зато теперь ничто не мешает идти в НАТО. Формально он был прав: попытка насильно усмирить Крым неизбежно привела бы к конфликту, что закрыло бы двери и в НАТО, и в ЕС. Но Саакашвили якобы задал резонный вопрос: понимает ли он, что Крымом не ограничится?

Конечно, многие романтики Майдана тогда, не моргнув глазом, отдали бы и Крым, и Донбасс, если бы это помогло им с НАТО и ЕС. Подчеркну: тогда. Сейчас разговоры об этом приравниваются к национальной измене. Изменились и настроения — отчасти потому, что майданщики поняли: ни НАТО, ни ЕС им не светит.

Но тогда, повторюсь, они верили. Ну а их лидерам было плевать, они делили власть. Воевать они не хотели, собственно, и не пытались особо. Я слышал версию, что и за Донбасс они не хотели воевать — заставили американцы, которым непременно нужен был вооруженный конфликт, в который они могли бы втянуть Россию.

Я часто слышу мнение, что с присоединением Крыма поторопились, нужно было признать его независимость и поддерживать, как поддерживаем Приднестровье или Абхазию. Дескать, тогда и реакция Запада была бы не такой резкой, не было бы санкций и т.д. Наивно.

Практика показывает, что повод для санкций можно высосать из пальца. Если бы Крыма не было, его бы выдумали. Зато войны за полуостров в этом случае было бы не избежать — ее очень хотели американцы, взбешенные тем, что Москва им не уступила и на этот раз. Только в этом случае защитить Крым было бы в разы сложнее, железобетонную безопасность полуострову гарантировало только его нахождение в составе России.

Прошло пять лет. Сегодня Крым — полноценная часть России, мало кто может представить, что могло быть по-другому. Крым быстро влился в состав нашей страны, стал частью нашего общества. Конечно, на деле все получилось, может быть, не так радужно, как казалось изначально. Крымчане все годы украинской незалежности мечтали стать частью России. И вот стали. Но эйфория неизбежно заканчивается, и наступают будни.

Логично, что многие отрицательные черты российского общества, которых не было на Украине, стали частью жизни полуострова. К тому же все это наложилось на местные особенности, в том числе родимые пятна, оставленные Украиной. Тем более что люди, чиновники на местах по большей части остались те же, что были при Украине, с украинским мышлением. Многим оказалось непривычно и тяжело перестраиваться. Но процесс интеграции продолжается медленно, но верно.

Конечно, взлетели цены. Но вырос и уровень жизни самих крымчан, люди стали получать российские зарплаты и пенсии. Смешно сегодня читать призывы некоторых украинских политиков, которые говорят, что полуостров надо возвращать не кнутом, а пряником — сделав жизнь на Украине настолько лучше, чтобы крымчане сами попросились обратно. Мысль здравая, но при нынешней власти, усиленно продолжающей уничтожать Украину и ее экономику, это утопия.

Едва ли кто-то из крымчан захочет вернуться в состав Украины. Тем более что эта страна наглядно демонстрирует свое отношение к ним, устраивая всевозможные блокады. Люди достаточно пожили в России, чтобы сравнивать.

Какой бы дорогой ни была жизнь в России, Россия строит мосты, дороги, аэропорты, больницы, детские сады, школы. Украина за четверть века не делала для Крыма ничего, воспринимая его как источник наживы, личные угодья для новоявленных феодалов-олигархов. Теперь же она льет федорины слезы, но они не способны вызвать даже жалости.

Это наглядно видно по результатам недавнего опроса ВЦИОМ на территории полуострова. 90 процентов респондентов повторили бы свой выбор пятилетней давности. Да, может быть, кто-то разочаровался в чем-то, но возвращаться в "европейское Сомали" точно никто не желает. Это даже не обсуждается. И вообще, крымчане — это россияне, они себя всегда таковыми считали, а уж после 2014 года и подавно, и само слово "возвращение" унизительно для них. Они уже вернулись. В Россию.

"Крым — наш" не просто лозунг. Это данность. Мы можем сколько угодно критиковать власти, друг друга, но вопрос о том, наш Крым или не наш, россияне крымчане или нет — действительно закрыт. Он был закрыт еще пять лет назад. И сегодня существует новая реальность. Она уже и не совсем новая — пять лет прошло, немалый срок. Она просто реальность. И иной уже не будет.